Одним из главных мэтров современного американского независимого кино по праву считается Джим Джармуш, знакомый каждому, кто хоть немного интересуется кинематографом. Выходец из глубинки (Акрон, штат Огайо), Джармуш вносит в нынешнее кино нотку меланхоличной романтики, присущей изгою и вечному скитальцу, чужаку среди современников, коим режиссер и является.
В пресс-релизе к фильму «Более странно, чем в раю» (1983) Джармуш с усмешкой охарактеризовал картину так: «черная комедия в духе неореализма, снятая неким воображаемым режиссером из Восточной Европы, который бредит фильмами Одзу и отлично знаком с американским сериалом пятидесятых «Молодожены». Как ни странно, такая формулировка характеризует не столько этот фильм, сколько самого режиссера. Он подвержен многим культурным и идейным влияниям и гармонично совмещает их в себе. Он – национальный режиссер, но при этом – и универсальный, мультикультурный. Он снимает кино для себя, но обо всех. Он иронично и одновременно с нежностью воспевает простого человека, которым и сам является.
Детство Джим провел в родном Акроне, позже переехал в Нью-Йорк, где изучал в Колумбийском университете английскую и американскую литературу. Именно тогда он заинтересовался панк-рок сценой, служившей ему на то время вдохновением и источником творческих сил (Джима можно даже назвать одним из многих ее создателей или, по меньшей мере, вдохновителем). Последний семестр обучения Джармуш провел в Париже и вместо изучения литературы активно посещал Синематеку – просмотренные там фильмы навсегда изменили его мировосприятие. Тогда будущий режиссер и понял, что хотел бы посвятить себя кинематографу, и вскоре поступил в киношколу Нью-Йоркского университета (приняли его, к слову, на удивление просто). В 1979 году он начинает работу над своей дебютной картиной («Отпуск без конца», 1980) и окончательно становится на путь режиссера.
Сейчас Джармуш невероятно популярен, особенно в молодежных кругах. На счету режиссера более десяти фильмов, освещающих разные жизненные и исторические аспекты. В каждом из них отчетливо слышен голос самого Джима. Однако для неподготовленного зрителя будет довольно сложно этот голос считать и интерпретировать – для этого нужно в достаточной мере быть знакомым с особенностями стиля и подхода Джармуша.
Вечные изгои
В юные годы Джим не то чтобы ладил со сверстниками: интересы у подростков во многом расходились, поэтому будущий режиссер предпочитал проводить время в собственной компании. Этот факт отразился на мировоззрении Джармуша – и, разумеется, на всех его работах. Типичный герой в них – обыкновенный человек, тяготеющий к аутсайдерству самого разного рода. Герои-одиночки могут быть кем угодно – троицей преступников («Вне закона», 1986), парочкой туристов в незнакомой стране («Таинственный поезд», 1989), адептом нетипичной культуры («Пес-призрак: путь самурая», 1999) или четой вампиров, старающихся избегать окружающего мира.
Меланхоличная драма «Выживут только любовники» (2013) превращает аутсайдерство в настоящую идеологию, а сам фильм можно даже назвать манифестом одиночеству. Ева (Тильда Суинтон) и Адам (Том Хиддлстон) живут настолько скрытно, насколько возможно, – даже не потому, что они вампиры, а потому, что находят в добровольном одиночестве собственный рай. Непохожесть на других упырей выражается и в том, что они по собственной воле отказались от охоты на людей; пищу они добывают в госпиталях, используя донорскую кровь. Контрастом выступает необузданная сестра Евы — Ава (Миа Васиковска), вторгающаяся в мирную жизнь четы и разрушающая ее – тем самым узнается настоящая цена одиночества.
Жизнь – на окраине
Если рассматривать творчество Джармуша в целом, начиная с «Отпуска без конца» и заканчивая «Патерсоном» (2016), сложно не заметить, что каждый его фильм пропитан поэзией окраин. Пожалуй, дело здесь в происхождении режиссера: он родился в небольшом рабочем городе Акроне, штат Огайо, и с самого детства был окружен мрачными индустриальными пейзажами – отталкивающими, но по-своему красивыми.
В таких декорациях был снят «Более странно, чем в раю» (или «Страннее рая»), честный минималистический фильм о поиске места под солнцем. По сюжету – Ева (Эстер Балинт) приезжает из Будапешта в Америку и вторгается в жизнь своего кузена Вилли (Джон Лури) и его приятеля Эдди (Ричард Эдсон). Героиня приехала в надежде изменить свою жизнь в лучшую сторону, но ее мечта разбилась о декаданс акроновских пейзажей. Человек по ту сторону океана далеко не так счастлив, как казалось, он живет в постоянной атмосфере упадка. Рай оказался бесцветным и мрачным, в нем царят беспорядок и разруха.
С этого фильма и стала развиваться любовь Джармуша к окраине как к хронотопу, в ней он видит прямое воплощение жизни, не преломленной сквозь призму броского и шумного мегаполиса. Это и ночные улицы Нью-Йорка, Рима, Парижа и Хельсинок в «Ночи на Земле», и безлюдный Детройт в «Выживут только любовники», и автобусные маршруты в «Патерсоне».
Один большой роуд-муви
«Роуд-мувизм» – самое красноречивое описание для фильмов Джармуша: его герои постоянно находятся в движении – и физическом, и душевном. Но, что самое примечательное, создается впечатление, что в лентах американца отсутствует важнейший компонент этого жанра – цель путешествия.
О картине «Ночь на Земле» (1991) Джармуш говорил:
«В любом фильме если кто-то с кем-то созванивается, то один говорит: «У меня проблема». А другой отвечает: «Окей, я возьму такси» – а потом монтажная склейка – и бац! – один оказывается дома у другого. Что было в такси, мы не знаем, потому что это неважно для сюжета. Поэтому мне захотелось сделать фильм именно об этих маловажных моментах жизни. Мне менее интересны точка отправления и точка назначения, чем то, что лежит между ними».
И действительно, пять коротких историй-разговоров, разворачивающихся в салонах такси по всему миру, позволяют зрителю как бы заглянуть за кадр – узнать о пассажирах и самих таксистах чуть больше, увидеть едва заметные детали, которые могли бы раскрыться только при таких обстоятельствах. Это и разговор о мужчинах между двумя женщинами (водителем и клиентом), и история циркового артиста, не теряющего надежду в чужом для него городе, и беседа о возможностях и мировосприятии слепцов, и экспрессивная исповедь овощефила-зоофила, и рассказ о семейной трагедии. Поездка в такси, которую в реальной жизни мы обычно забываем уже через несколько минут, становится настоящим откровением – и для героев, и для зрителей. В салонах такси сталкиваются абсолютные до абсурда противоположности, сумевшие найти что-то общее только в условиях монотонного пути, и этот путь – идеальный катализатор для раскрытия художественных образов.
Что самое важное – это применимо к очень многим фильмам режиссера. Приевшаяся восточная мудрость гласит, что важна не столько цель пути, сколько сам путь. Джармуш реализует это высказывание в большинстве своих работ, придавая процессу более весомое значение, нежели результату. Именно путь помогает героям понять, что их стандарты были ошибочны («Страннее рая»), что общие проблемы сближают и меняют людей в лучшую сторону («Вне закона»), он даже может привести их к переосмыслению всей собственной жизни («Сломанные цветы», 2005) или главных ее ценностей («Мертвец»).
Минимум действия и поэтика мелочей
Одной из особенностей джармушевского творчества, за которую кто-то его любит, а кто-то презирает и называет скучным, является бессюжетность, ослабленный фабульный аспект. Джармушу интереснее снимать кино о «маловажных моментах жизни», которые ее и формируют, и моменты эти не всегда так масштабны и примечательны. Во время работы ассистентом у Николаса Рэя (американский режиссер, наиболее известный по фильму «Бунтарь без причины», 1955) Джармуш работал над сценарием своего будущего дебютного фильма «Вечные каникулы»; Рэй постоянно говорил, что в фильме должно быть действие, но Джим всякий раз упорно переписывал сценарий на более минималистический лад. Кажется, он до сих пор руководствуется таким подходом.
Казалось бы, какой фильм можно сделать, отталкиваясь от малозначительного повседневного ритуала – ланча, состоящего из кофе и сигарет? Режиссер же создает полнометражную картину, состоящую из одиннадцати новелл, каждая из которых разворачивается за столиком где-нибудь в кафе, за кофе и сигаретами.
«Кофе и сигареты» (2003) – фильм, поэтизирующий материю повседневности в своем особом ключе. В нем герои – очень разные и очень похожие – собираются на несколько минут вместе и сближаются. За каким-то столиком разворачивается чуть ли не семейная драма («Кузины»), за другим – два пожилых джентльмена ностальгируют по ушедшей молодости («Шампанское»), за третьим – разгорается и тут же гаснет мимолетная влюбленность («Рене»). Их разговоры, как может показаться, пусты, в них не происходит ничего особенного, поднимаются обычные бытовые темы, но универсальным языком, скрывающимся за пустым трепом, служат здесь кофе и сигареты, именно эти уже давно неприметные элементы повседневности способствуют налаживанию контакта между людьми. В этой мелочи – сама жизнь.
Другой пример – последняя работа Джармуша «Патерсон». Джим раньше говорил, что скорее снял бы фильм о человеке, выгуливающем собаку, чем об императоре Китая, и вот – он его снял. Неделя из жизни добродушного водителя автобуса Патерсона (Адам Драйвер) полна романтики повседневности, ведь он поэт (пусть и малый), который в своих стихах пишет на самые обыденные темы и описывает самые обыкновенные вещи.
Быт как источник настоящего искреннего искусства представлен в «Патерсоне» явно и в какой-то мере даже нарочито, но это и делает картину столь личной и близкой каждому. Лоскуты повседневных забот формируют особый патерсоновский художественный мир, раскрываясь в его стихах. Способность находить красоту в серости каждодневного окружающего присуща и самому Джармушу – поэту с киноаппаратом.
«Melting pot»
В жилах Джармуша течет с десяток разных кровей, среди которых – немецкая, ирландская, чешская, венгерская. Само собой, это обусловило открытость режиссера разного рода веяниям, течениям, культурам и идеям. У Джармуша они образуют особый сплав совершенно несовместимых вещей. Кажется, только Джим мог сплести в одном фильме несочетаемых друг с другом самураев, мафию и негритянскую культуру – еще и с примесью шпионских приемчиков («Пес-призрак: путь самурая»), и только Джим мог заставить вампиров стать рок-музыкантами, играющими что-то на стыке психоделики и нойза («Выживут только любовники»).
Поразительную смесь разных культур образует особенный персонаж в фильмографии режиссера – индеец-отшельник Никто (Гари Фармер в «Мертвеце», 1995). Биография этого героя способствовала тому, что он впитал в себя и разные национальные черты, и особенности Нового времени. Будучи рожденным в неудачном браке (отец и мать его – выходцы из разных племен, поэтому связь между ними была нежелательна), Никто был с самого детства обречен на неприязнь со стороны своего народа. При этом, когда он был подростком, Никто был привезен в Европу, где его сначала показывали в качестве аттракциона, а потом обучали в школе, – а там он влюбился в поэзию Уильяма Блейка (встретив тезку поэта, чью роль исполнил Джонни Депп, Никто, конечно же, помог ему, цитируя время от времени стихи мастера). Смесь разных (даже противоборствующих) культур сделала индейца изгоем, следующим по собственному, только ему известному пути.
Юмор в деталях
Джармушу присуще особое чувство юмора, завязанное на деталях. Как признавался режиссер, главный его подход к фильму – опора именно на детали: сначала он их подмечает, а затем строит вокруг них кинокартину. Так было, например, с фильмом «Кофе и сигареты», где каждый скетч-новелла полон маленьких опорных точек-деталей. В «Близнецах» комизм завязан на поведении героев, вынесенных в название, – они выполняют одинаковые движения, даже не замечая этого, при этом переча друг другу во всем; в «Где-то в Калифорнии» следить нужно за едва заметными ужимками Игги Попа, пытающегося поддерживать разговор; в «Без проблем» красноречивы взгляды, которыми одаривают друг друга Альфред Молина и Стив Куган и т.д.
Страсть к музыке
Особую категорию в фильмографии Джармуша составляет музыка. Джим и сам является музыкантом – помимо кино это его вторая серьезная страсть. В молодости режиссер состоял в прогрессивной тусовке вокруг клуба CBGB и вдохновлялся зарождавшейся тогда панк-сценой (эту культуру он впитал вместе с сигаретным дымом, став воплощением ее менее жесткой стороны).
Разумеется, Джим всегда очень ответственно подходит к саундтрекам своих фильмов. Для некоторых он записывал треки сам («Выживут только любовники»), для других – приглашал к сотрудничеству своих друзей (Джон Лури и Том Уэйтс писали музыку ко многим его фильмам), для некоторых подбирал треки в соответствии с каким-то важным аспектом фильма (рэповый саундтрек в «Псе-призраке») и даже приглашал исполнителей, чтобы они посредством музыки выражали свое впечатление прямо во время просмотра, а потом накладывал результат на материал (Нил Янг для «Мертвеца»). Словом, Джим знаменит не только визуальной, но и музыкальной составляющей его фильмов.
Актерский состав
Как правило, в фильмах Джармуша есть определенный актерский контрапункт: известные звезды кино исполняют роли простых людей, что смотрится всегда очень органично. Можно отметить таких актеров, как Роберто Бениньи, Джонни Депп, Кейт Бланшетт, Билл Мюррей, Тильда Суинтон, Том Хиддлстон, Адам Драйвер, Форрест Уитакер. Особую категорию составляют музыканты – друзья режиссера, которые снимаются у него для собственного удовольствия: Джон Лури, Игги Поп, рэперы RZA и GZA, Том Уэйтс, Джек Уайт, Джо Страммер. Из-за такого смещения акцентов создается впечатление, что для съемки фильма собралась просто компания старых приятелей, решивших скоротать время.
Техника съемки
Разумеется, у Джармуша есть любимые киноприемы, так называемые визитные карточки, делающие его работы самобытными. Это, в первую очередь, затемнения, использующиеся при монтажных склейках. В первых интервью (после успеха «Страннее рая») режиссер утверждал, что с помощью затемнений ему удается преломлять восприятие зрителей. Длина кадров-затемнений может означать какой-то временной промежуток между сценами, создавать эффекты напряжения или, наоборот, разряжения обстановки, такой формой склейки удобно отделять истории внутри фильмов-альманахов.
Любимые планы у Джима – длинные, то есть выдержанные на протяжении сравнительно долгого времени (в районе полуминуты-минуты). Эту манеру он перенял у европейских режиссеров, которым более свойственна техника «медленного» кино. С помощью такого приема у зрителя создается ощущение панорамности, слежения за происходящим.
Редкий фильм обходится без продолжительных кадров с перемещениями – ими открываются «Вне закона» и «Ночь на Земле», их очень много в «Патерсоне» (к слову, обусловлено это как раз-таки «роуд-мувизмом»).
Любимый формат съемки – на пленку, часто черно-белую («Страннее рая», «Вне закона», «Мертвец»). По мнению Джармуша, монохром создает у зрителя ощущение стороннего созерцания, погружая в интонацию его историй. Тем не менее в последних работах («Выживут только любовники» и «Патерсон») от пленки пришлось отказаться из бюджетных соображений, однако, как признал сам режиссер, на визуальных решениях картин это не сказалось.
Разноплановый режиссер
На счету Джармуша не только игровое кино – Джим снял два документальных фильма: «Год лошади» (1997), посвященный концертному туру Нила Янга и его группы Crazy Horse в 1996 году, и «Gimme Danger. История Игги и The Stooges» (2016, название говорит само за себя). Режиссеру удалось проявить себя как достойного документалиста, собравшего очень интересный и редкий материал. Может быть, дело в том, что Джим создавал документальное кино о дорогих для него людях (с Янгом он работал, с Игги он давно состоял в крепких дружеских отношениях) и на дорогую для него тему – фильмы получились очень интересными даже для тех, кто не знаком с этими музыкантами и их творчеством.
Можно с уверенностью говорить, что Джим Джармуш – фигура очень неоднозначная, но от этого не менее притягательная. Колоссальное культурное и идеологическое разнообразие, присущее творчеству американца, делает его, с одной стороны, открытым для всех, но, с другой, недоступным и закрытым для большинства (и это парадоксально!). Джим из тех независимых «панков» от кинематографа, кто делает все на собственный лад, прислушиваясь исключительно к своему внутреннему голосу и игнорируя мнение толпы. Даже средства на свои работы он берет всегда из собственного кармана, не желая плясать под дудку корыстных продюсеров. Поэтому-то его фильмы – честные, яркие, уникальные заявления, трактуемые на универсальном языке искреннего внутреннего чувства. При любых обстоятельствах Джармушу удается оставаться самим собой – ироничным одиночкой, безнадежным романтиком, шагающим по всему миру в собственном ритме.