Журнал «Young Space» пообщался с профессионалами, для которых книгоиздание – не только бизнес, но и любимое дело жизни, и выяснил, какова в действительности ситуация на российском рынке книги.
Книгоиздание, как и любой бизнес, чутко откликается на общую экономическую ситуацию в стране и тенденции ее развития. Однако в данном случае речь идет не о просто о продукте потребления, а о хобби, требующем отдачи от читателя, его времени и заинтересованности. Это делает книгоиздание очень сложной и многогранной темой для изучения.
С одной стороны, книги разноцветными обложками пестрят с прилавков магазинов, зазывая надписями «бестселлер», с другой же стороны, все чаще авторов можно найти только в сети, где они заручаются поддержкой фанатов и распространяют небольшие тиражи.
Старшее поколение, сокрушается, поглядывая на свои заполненные подписными изданиями полки, что современная молодежь уже не берет в руки книгу, а молодое поколение активно продвигает печатное слово в обзорах в социальных сетях, публикуя тысячи обзоров на современной и классической литературы на любой вкус.
Переживает ли книга непростой период или стабильно держится в предпочтениях населения? С субъективной точки зрения простого читателя ответить на этот вопрос сложно, поэтому самым лучшим решением будет обратиться к тем, кому доступны и сухие цифры статистической информации, и подлинная душа книги – к издателям.
Участники обсуждения:





YS: Как Вы оцениваете ситуацию в книгоиздательском деле? Есть ли положительная динамика после кризиса последних лет?
Илья Воронин: На мой взгляд неофита (все-таки не могу сказать, что я глубоко знаю специфику рынка) и обычного читателя сегодня на русском книжном рынке довольно интересно. Издаются самые разные книги, на самые разные аудитории, и даже с точки зрения дизайна становится куда интереснее, чем, скажем, еще лет десять назад.
С другой стороны кто-то говорит что кризис и не заканчивался, у кого-то присутствуют алармистские настроения и вообще «мы все умрем». Про положительную динамику не могу сказать ничего такого, хотя по отчетам Книжной палаты вроде как есть какой рост по тиражам (на фоне падения). Хотя, на мой взгляд (учитывая положение в экономике) особого падения не заметно, да и люди не утеряли интереса к чтению книг — и это прекрасно.
Александр Дым: В экономике всё взаимосвязано: плохая ситуация в целом в стране и в мире в двадцать первом веке автоматически означает плохую ситуацию в бизнесе, объектом которого является информационный продукт, сделанный по канонам двадцатого века. Говорить о положительной динамике в масштабах страны сейчас абсолютно невозможно – покупательная способность населения расходуется на товары первой необходимости и оплату инфраструктуры в условиях цен, возрастающих с космической скоростью, в то время как доходы у этого населения не особо растут.
Книгоиздательский бизнес в России был в кризисе всё прошлое десятилетие, но там кризисы были вспышками. Книгоиздательский бизнес в России в кризисе и сейчас: в этом десятилетии население России нищает поступательно, структурно – и вместе с крепнущими в душах безнадежностью и отсутствием уверенности в завтрашнем дне:
У посетителей книжных магазинов, предварительно посетившими магазин продуктовый, стремительно пропадает финансовая решимость потратить крупную сумму на книги.
Константин Харитонов: Все последние годы, ситуацию можно описать как стабильную, экономический кризис никак особенно на книгоиздании не сказался, вероятно, в первую очередь по причине стабильно низких тиражей и относительно небольшого числа наименований издаваемых книг (если речь идет о серьезной литературе). Кажется, что меньше издавать было бы просто некуда.
Как и все последние годы, книжный монополист АСТ-Эксмо продолжает издавать тонны книг разного качества и заполняет ими свои же собственные сети, а независимые издательства в силу более-менее скромных возможностей продолжают издавать избранные качественные тексты небольшими тиражами.
Андрей Доронин: Мне кажется, что положительной динамики нет, как существовала, так и существует монополия в этом деле. Маленьким издательствам выживать крайне сложно, качество контента, как мне кажется, с каждым годом все ухудшается и ухудшается. Пока ситуация не изменится, пока не появятся мелкие частные издательства, в которых люди будут готовы работать ради энтузиазма, все это так и будет каким-то болотцем с парадными отчетностями в виде книжных ярмарок, но давненько я не встречал чего-то интересного там.
Дара Мортимер: Для таких крошечных издательств как у меня никакой положительной динамики нет, насколько я понимаю. Ситуация с книжными продажами ухудшается год от года, если вы не издаете Умбэрто Эко или Григория Чхартишвили. Я их не издаю — слишком мала.
YS: Как считаете, на что сейчас стоит направить усилия в книгоиздательском деле, чтобы избежать подобного кризиса?
Илья Воронин: Я не очень понимаю, про какой именно кризис вы говорите. Финансовый? Экономический? Или же все-таки какой-то кризис, которой поразил книгоиздательство? Про последнее, если что, я ничего подобного не слышал. А вообще главная просьба издателей и книготорговцев состоит в очень простой просьбе:
«Пусть государство оставит нас в покое и отменит НДС, а дальше мы сами справимся!»
Александр Дым: Крупные издательства защищает их огромный товарный оборот, но мне хотелось бы поговорить не про гигантов, а про издательства поменьше, которые своими мощностями имеют возможность оперировать в условиях ограниченных оборотов. Из средних и мелких издательств выживут и преуспеют те издательства, которые помимо традиционных каналов реализации через посредников найдут свой прямой путь к покупателю, минуя посредников. Технологии 21 века дают шанс реализовать это.
Собственно, нынешний уровень развития интернета даже дает возможность авторам стать известными вне издательств, такое явление как «электронный самиздат» становится трендом в писательской среде. Причем авторы при этом умудряются самостоятельно монетизировать такой продукт.
Издательство, используя интернет, также способно продавать свои продукты напрямую, найдя и отладив свои схемы – будь то торговля электронными книгами поштучно и по электронной подписке, организация своих онлайн-магазинов, продажа через Instagram-проект или что-то еще из того огромного спектра возможностей, который открывает современный интернет. Те, кто этому научится вовремя – преуспеют в XXI веке.
Если брать абсолютно фантастический сценарий, в котором вмешалось бы государство, этот сценарий решения этого вопроса выглядел бы в данном случае так: толчок могло быть дать госрегулирование в вопросе перераспределения финансовой доли в структуре маржи с продажи каждой книги в пользу издательств.
Объясню на примере конкретных цифр, что я имею в виду. В начале 2000-х как молодой автор я столкнулся со следующими условиями: мой гонорар составлял 10% от издательской цены книги. Цена издательства за книгу в среднем была от 60 до 100 руб., я получал с каждой проданной книги соответственно по 6-10 руб. Книги закупали у издательства книготорговые фирмы, откуда они поступали в различные книжные сети. В крупных книжных магазинах наши книги появлялись по цене 400-500 руб. и выше!
То есть наценка за купленную в издательстве книгу составляла несколько сотен процентов! С которых ни издательство, ни автор не имели ни копейки – в то время как другая сторона имела сотни процентов прибыли.
Полагаю и уповаю, что для отдельных авторов и отдельных сегментов издательского бизнеса деньги распределялись и распределяются как-то иначе, что у них есть свои, более здоровые финансовые отношения и механизмы реализации продукции – однако для нашего издательства в те дни сложилось так, и ныне для рядового автора по большому счету ничего не изменилось. Огромная доля доходов с издательских продуктов уходит отнюдь не на развитие и поддержание издательств. Сложись иначе, думаю, что издавали бы больше книг.
Однако, как я уже говорил в начале, технологии стали позволять самым продвинутым издательствам реализовывать свои продукты напрямую, добавляя свою наценку и имея свою честную долю маржи. Те из средних и мелких издательств, кто этому сейчас учится, кто оттачивает подобные подходы впритирку к стандартному издательскому циклу и проектирует свой издательский цикл в соответствии с этим, – это издательства, которые выживут в будущем. Мелкие и средние издательства без большого оборота и обоймы контрактов с громкими именами рано или поздно рухнут под пятой посредников между ними и книжным прилавком – у них есть выход только в сети, в своих уникальных маркетинговых и продажных схемах. Выживает тут тот, кто вовремя уловил суть времени.
Константин Харитонов: Для того чтобы взбодрить книгоиздательское дело необходимо решить несколько проблем: доступ небольших издательств к массовой аудитории через присутствие в крупных книготорговых сетях, расширение возможности доступной аренды для независимых книжных магазинов и создание программы государственной поддержки небольших магазинов и издательств.
Андрей Доронин: На мой взгляд, ситуация не изменится, пока маленькие издательства не смогут существовать. Исходя из моего опыта, это очень тяжело; та деятельность, которую я веду в своем издательстве, не приносит прибыли, в лучшем случае это покрывает расходы. Но нельзя говорить о том, что на этом можно заработать, издавая литературу, которая интересна в первую очередь тебе и твое целевой аудитории. Реальность, к сожалению, не очень приятна.
Дара Мортимер: Сложный вопрос. Слишком абстрактный. Я полагаю что это вопрос воспитания юного поколения. У меня любовь к книгам передалась от дедушки-учёного. Он умер через несколько дней после моего рождения, но в доме у нас всегда было море книг.
Они стояли и смотрели на меня с высоты своих полок, а я, четырехлетняя, смотрела на них, и воображала тучи неизведанных мною миров, эпох, человеческих судеб и, разумеется, приключения одиноких душ на пространствах необъятной вселенной. Читать меня научила бабушка, и очень рано, за что я ей всегда буду благодарна.
Думаю, это вопрос не к книгоиздателям, а к человеческой единице. Спросите любого человека, который действительно читает и любит читать — что именно предпочитает он — книгу в руках с ее запахом типографской краски и таинственным хранителем мудрости — переплетом или одинаковые страницы на экране своего хорошего планшета? На мой взгляд, ответ очевиден — покупайте книги.
YS: Сейчас ведется активная борьба с пиратством в интернете, в том числе и с книжным. Как, по Вашему мнению, можно эффективно бороться с подобным явлением и нужно ли с ним бороться вообще?
Илья Воронин: Честно говоря борьба с пиратством мне представляется борьбой лишенной всякого смысла. Во-первых, люди, которые принципиально не хотят платить за книги они не будут платить никогда. Радует, что таких людей потенциальное меньшинство и они скорее обложатся «ТОРами» и уйдут в даркнет, но только бы не платить «проклятым копирастам» хоть один рубль. С другой стороны, если человеку не хочется покупать бумажную книгу, то нужно сделать простой и удобной покупку ее цифрового аналога. Здесь можно посмотреть на Амазон с его Kindle и понять насколько удобен там выстроен этот процесс. Я это к тому, что если вы гоняетесь по интернету с тапком за пиратами, дайте людям нормальный и удобный и честный инструмент для покупки цифрового аналога.
Александр Дым: Полагаю, что успехи есть – в части ограничения распространения пиратского контента в социальных сетях. Однако в целом на просторах сети торренты и особые каналы в Telegram ‘’мутируют’’, приспосабливаются, меняют адреса и имеют десятки зеркальных площадок. Потребители пиратского контента в свою очередь используют прокси-серверы, ищут, находят и скачивают. Это невозможно зарегулировать и невозможно остановить. Кто ищет, тот в сети найдет. Все и всё находят.
Тем не менее, есть и изначально честные и порядочные люди, которые покупают официально и принципиально не пользуются пиратскими наработками – и их процент достаточно высок, чтобы бизнес ‘’отбивал’’ средства держаться на плаву.
Константин Харитонов: Для всех будет только лучше, если информация будет свободной. Чем доступнее будет хорошая, качественная литература, тем большее развитие и смысл приобретут практики чтения. Отличным подспорьем для этого являются и электронные версии книг, находящиеся в свободном доступе. Зачем переживать от того, что кто-то прочитал книгу, не заплатив за нее? Книги издаются для того, чтобы их читали, а не только для извлечения прибыли. Чем больше читается книг, чем чащу они обсуждаются, чем большее влияние книги оказывают на людей — тем большее количество бумажных экземпляров покупается. Взаимосвязь этих процессов кажется очевидной.
Андрей Доронин: Исходя из реалий на книжном рынке, я считаю, что пиратство – это не самый плохой вариант. Издавать книги – это не очень дорого, но делать крупные тиражи или если вопрос касается иностранной литературы, то здесь уже затраты гораздо большие. У меня есть несколько примеров того, как книга выходила официально в крупном издательстве и стоила порядка тысячи рублей. И есть точно такая же книга, которую «спиратили», но она стоит пятьсот рублей. Конечно, я лучше пойду куплю книгу за пятьсот рублей. Читать сейчас дорого, цены на книги высокие, они уже сравнимы с ценами в Европе. Но я не вижу в этом ничего хорошего. Как таковой новой литературе у новых авторов нет шанса попасть в крупные издательства, и те единицы, которые ежегодно появляются в поле зрения, скорее исключения, чудеса.
Дара Мортимер: Для меня это скорее риторический вопрос, или вопрос из области настроения. В любом случае найдутся «доброжелатели» оцифрующие твою книгу, в которую ты вложил кучу времени, денег и сил, и выложат её куда-нибудь так, что эта ссылка будет индексироваться в гугле первой. Разумеется, это способствует скорее развалу книгопечатания как вида деятельности, нежели пиару самой книги. Всё же очень просто — если у меня не раскупят тираж — мне нечем будет платить ни автору книги или перевода, а также не на что будет издавать другие, новые вещи. Странно, что не все это понимают. Вконтакте есть относительно простые методы борьбы с пиратством, поэтому на данной площадке проблем не возникает. Что касается борьбы с пиратством как таковой — я ее всячески поддерживаю. По-моему прогресс человечества как целого в какой-то степени зависит и от сознательности потребителя. Заплатить 10 долларов понравившемуся автору, — ну разве это нечто постыдное? Скорее наоборот. Мало кто читает по 3 книги в день в наше время, посему вряд ли книжная статья расходов вообще в принципе может сильно бить по карману усредненного читателя.
YS: Занимаетесь ли Вы продвижением на зарубежном рынке? Есть ли перспективы для российского книгоиздательства быть востребованными для зарубежного читателя?
Илья Воронин: Мы не занимаемся продвижением на зарубежном рынке. И потому что что мы маленькие (small press) и потому что мы работаем в другую сторону — находим книги на зарубежных рынках и переводим их в нашу реальность.
Константин Харитонов: Нет, на зарубежном рынке мы практически не присутствуем, даже в пределах СНГ наши книги оказываются представлены в основном случайным образом, а дальше — разве что в специализированных магазинах и библиотеках, интересующихся российской литературой.
Андрей Доронин: На зарубежном рынке я не продвигаюсь, активно не действую, это происходит само собой. Полтора года назад у меня вышла первая книга, потом на нее купило права крупное издательство «10/18». Моя книга переиздана и продается в крупных сетевых магазинах, а также в европейских странах. Никакой деятельности я не веду, это происходит само собой. В ноябре я был в Париже, участвовал в одном литературном мероприятии, познакомился с новым издателем, который хочет выпускать мой роман. Однако рекламой я не занимаюсь, и агента у меня там нет.
Есть ли перспективы быть востребованными для зарубежного читателя? Определенно, да. Есть нехватка в русских авторах, есть интерес со стороны Европы, Америки, тех же Арабских стран. Например, у меня идет перевод книги на арабский язык, и, я предполагаю, даже если она выйдет небольшим тиражом, допустим, 5000 экземпляров, то перспективы на этом рынке есть. Для меня загадка, как издали мою книгу, почему она зашла, но в прошлом году я попал в шорт-лист на «Книгу года».
Дара Мортимер: Я издаю книги исключительно на русском языке. В планах есть билингвальный Уильям Блейк, но пока это только в планах. Продвижением не занимаюсь. Возможно, однажды выставлю свои книги на Amazon, но пока руки до этого не дошли. По поводу перспектив — конечно, они всегда есть. Вопрос правильности подхода.
YS: Не секрет, что при теперешнем положении российского рынка, издатели не только не издают молодых авторов, но и отказываются выпускать произведения именитых западных авторов. Почему такая «практика» возникла?
Илья Воронин: Честно говоря отвечать на этот вопрос у меня компетенции мало, но могу предположить, что издание любого автора при сегодняшнем положении дел — всегда большой риск. Если раньше тиражи позволяли рисковать и отбивать затраты, то теперь (стандартный тираж новой книги – 3 000 экземпляров, а скорее и того меньше) затраты на издание и продвижения скорее всего ложатся на первый тираж (что приводит к повышению стоимости конечного экземпляра) делает книгу нового (неизвестного российскому читателю) автора слишком дорогой и рискованной. Даже хотя бы потому, что никто не захочет терять время непонятно на что, когда перед тобой высится гора непрочитанных книг. Времени мало — книг много.
Александр Дым: Издатель всегда рискует: нет никакой гарантии, что тираж раскупят и он не останется лежать на складе мертвым грузом. И склад у издателя отнюдь не резиновый, чтобы хранить десятки тиражей невостребованных и нераскупленных книг. При этом обычная история, когда у провалившейся книги хороший маркетинг и была реклама… но стопроцентных гарантий нет – история провалившихся книг бесконечна. Издатель каждый раз идет на риск. В условиях, когда бизнес требует постоянный оборот кэша, ему, для того, чтобы двигаться дальше, приходится строить издательский план на ближайший период очень разборчиво. Есть еще авторы, которые в этой проблеме являются параллельным сюжетом: они публикуются за свои деньги и у них часто по итогу случаются проблемы с реализацией. Чтобы вкладываться в наше время в книгу, когда ей приходится конкурировать за внимание читателя в чудовищно перегруженной информационной среде, надо обладать особым чутьем. Верить в эксклюзив или в неизменную классику того, что издаешь. Издатель в наше время – это сапер. И один Господь знает, что значит быть коммерчески успешным издателем в наше время – пожалуй, это значит, что этот человек обладает исключительным маркетингово-букинистическим чутьем.
Константин Харитонов: Молодых авторов проблематично издавать в связи с тем, что при издании малоизвестного автора трудно спрогнозировать возможность реализации книги, а издавать книгу которую никто не станет читать, особого смысла нет. Поэтому молодые авторы все чаще издают книги самостоятельно или в дружественных небольших издательствах, ориентируясь прежде всего на собственную среду. Основные произведения современных западных авторов, как правило, своевременно выходят в крупных издательствах, для небольших издательств это проблематично в связи с высокой стоимостью авторских прав, что значительно увеличивает себестоимость издания.
Андрей Доронин: Страх. У крупных издательств есть страх. У них есть огромное количество человек, которое работает в этих издательствам, всех их нужно кормить, плюс издавать книги становится дороже, плюс существует определенная цензура – существуют темы, на которые можно писать, на которые нельзя писать. В принципе, пока можно на все темы писать, но перспектива издания этих книг крайне мала, только в интернете. Хотя я начинал с интернета известность приобрел изначально там.
Что касается молодых авторов, то они (издатели – прим. ред.) привыкли мыслить большими масштабами, большими тиражами, а вкладывать деньги в нового автора, зная, что продажи падают даже у именитых авторов, просто не хотят, не хотят тратить деньги. Я считаю, что эта позиция ущербна и неправильна, — чем больше авторов мы будем открывать, чем больше отечественной литературы мы будем делать, чем больше мы будем зарубежной литературы публиковать, тем больше люди будут читать. Есть определенный спрос, люди хотят читать, но они не могут себе этого позволить.
Дара Мортимер: Думаю, ответ напрашивается сам собой — это опасно финансово, невыгодно рискованно, занимает гораздо больше ресурсов в пиаре, нежели с «проверенными» авторами, так сказать. Другими словами — гораздо проще издать Пелевина или 101-ю книгу Стивена Кинга, потому как покупатель их знает и ждет, у Пелевина широчайшая целевая аудитория, как и у Стивена Кинга. С новыми авторами сложнее, потому что это как рулетка — может быть, пойдет, а скорее всего, нет. И всё из-за того, что закон о защите авторских прав у нас в России, к сожалению, работает не очень хорошо. Думаю, на Западе имеется большее уважение к труду автора, чем у нас, на постсоветском пространстве. Полагаю, понятно, куда я клоню.
YS: Есть ли какой-то жанр или стиль повествования, которого не хватает сейчас в произведениях, предлагаемых для издания? Какой Вы видите книгу, которую бы мечтали издать?
Илья Воронин: Мне кажется, что сегодня полно всех возможных книг, жанров и форматов. Выбирай – не хочу. Книга которую мы хотели бы издать (и обязательно когда-нибудь ее сделаем — просто это очень дорого) уже давно присутствует в моей голове. Она затрагивает советскую культуру второй половины XX века, времени очень интересном, но о котором мало написано книг (не политического или исторического характера).
Александр Дым: На Западе прекрасно развит сегмент книг в жанре Non-fiction, особенно в сферах субкультур и криминала. У нас по ряду причин есть только отдельные сильные произведения в этом жанре. Я бы хотел видеть больше книг наших российских авторов с ярким жизненным опытом.
Я бы хотел издать книгу, которая изменила бы мир. Даже не знаю, о чем она должна быть. О чем-то важном, вечном. О чем-то, что способно тронуть сердце каждого человека любой культуры и цивилизации – и через это изменить мир к лучшему.
Константин Харитонов: Не так много выходит серьезной специализированной литературы. Если обобщающие и популяризаторские книги по многим дисциплинам представлены в достаточном количестве, то если начать углубляться, то большая часть литературы будет уже на иностранных языках. Если заглянуть в библиографию книг, выходящих, например в Издательстве Института Гайдара или Высшей школы экономики, то подавляющая часть литературы будет недоступно русскоязычному читателю, не владеющему в должном мере английским языком. Вот это крайне печально.
Андрей Доронин: Книга, которую я сейчас хочу издать, это мой роман, но он еще в процессе. И вторая книга – это сборник новых авторов. Осенью прошлого года я написан, чтобы мне присылали новые рассказы, и получит около двухсот штук. Из них мы отобрали двадцать человек. Я планирую, что по возвращении в Россию в апреле я уже выпущу этот сборник. Отбор был не то чтобы жесткий – была небольшая фокус-группа, кому я отослал полученные рассказы, люди их читали. Те авторы, которые понравились больше всех, вошли в этот сборник. Эти люди как из России, так и из стран СНГ. У нас действительно есть молодежь, которая интересно и хорошо пишет, мир не сошелся на одном Пелевине. Но, к сожалению, для крупных издательств гораздо проще замутить роман с тем же Пелевиным и выпустить книгу в 50 тысяч экземпляров, чем вкладывать деньги в развитие, раскрутку молодого, никому неизвестного человека, живущего где-то там в деревне на Урале. Вот такая практика. Так как я энтузиаст, я не получаю с этого денег как таковых, мне это интересно, это мое призвание. Есть еще маленькие издательства, которые выпускают новых авторов, но я тоже стараюсь максимально вложиться в эту историю.
Дара Мортимер: Я мечтаю издать алхимическую поэму Иринея Филалета, — по некоторым данным, молодого врача, практикующего в Лондоне во времена чумы 1666 года. У меня есть его полное собрание сочинений в одном томе, мне его подарил на день рождения старый друг. Выудил подержанный том, в сохранившейся суперобложке, где-то на просторах Amazon за 500 с лишним баксов. Я его прочитала и влюбилась. К сожалению, я пока не нашла переводчика, который бы осилил ее перевод. С переводом этой поэмы была связана одна удивительная история. В самом начале на неё нашелся потрясающий переводчик. Я читала начало его труда над поэмой и была абсолютно счастлива. Но каждый раз, как он садился за перевод, с ним случалась какая-то странная болезнь. Он упорно старался выполнить условия нашего с ним договора, но в третий раз угодил в больницу. Написал мне письмо с подробным рассказом об этих таинственных событиях, и попросил не сильно обижаться на то, что он принял решение отказаться от этой работы. Я попыталась осознать серьезность ситуации и решила его больше не мучать. С тех пор, никто на этот перевод так и не пришел. Видать помимо мастерства переводчика требуется еще какое-то дополнительное мастерство. Впрочем, переводчика я всё еще ищу. Если вы видите в себе силы — пишите мне.
По поводу жанра или стиля повествования, которого не хватает на рынке, мне думается, что всё у нас с наполнением хорошо, но, как обычно может стать еще лучше.
YS: Какова сейчас ситуация с цензурой в книгоиздании?
Илья Воронин: Как говорит Песков — цензуры у нас нет. Но из-за окружающей нас всех атмосферы хорошо распространилась самоцензура. Законы прописаны криво и если что, тебе может прилететь откуда и не знал. Поэтому многие действуют «как бы чего не вышло» и стараются не нарываться с изданием книг на скользкие тематики.
Александр Дым: По моему ощущению в книгоиздательстве этот вопрос больше отдан на самоощущение издателя по поводу приемлемости, его внутреннего чувства политического момента и в целом работы цензуры в обществе по острым темам, которых он может коснуться. Литература некоторых жанров, в особенности альтернативная, по традиции бывает скандальной и трогает щекотливые в обществе темы – иногда на этом делают хайп, скандал, внимание. Думаю, что у каждого владельца книгоиздательского бизнеса в России есть свои четкие рамки по поводу контента, моральных критериев того, что издаешь. Если же говорить совсем про радикалов, то можно отметить, что статью 282 УК РФ никто не отменял. На прецедентах тысяч дел её применения мониторящие ситуацию в медийном поле люди определяют сами рамки допустимого. Какой смысл вкладывать свои деньги в контент, который арестуют прямо на складе? Вопросов тут много, ответы в основном грустные. Есть люди, которым надо просто зарабатывать и не иметь проблем. Если скандалисты и авантюристы, решающиеся печатать провокационные вещи. И есть последствия. Как и во всем медийном поле, в книгоиздательстве надо ощущать грани допустимого.
Константин Харитонов: Цензура особенно не заметна, у ряда крупных магазинов присутствует самоцензура, они стремятся избегать ряда острых тем, но это уже совсем другой вопрос.
Андрей Доронин: По поводу цензуры я ничего не могу сказать, потому что с ней сталкивался всего один раз, когда вышла моя первая книга. И по слухам, опять же напрямую я с этим не сталкивался, представители властей появлялись в каких-то книжных магазинах, для того, чтобы изъять тираж, но, к сожалению, они опоздали — книги были раскуплены. Я столкнулся с этим вопросом второй раз, когда был в Париже, я выступал в русском культурном центре. Я не знаю, что это был за человек, но он попросил на выступлении не говорить о политике и о ситуации в стране. Это вызвало у меня легкую иронию, но естественно, я сказал то, что думаю. Не знаю, понравилось ли это организаторам, но я по-другому не могу и не буду.
Дара Мортимер: Не знаю, не сталкивалась, к счастью. Полагаю, она существует, но для меня эта область неведома, поэтому не берусь утверждать.
YS: Является ли книгоиздание для Вас больше бизнесом или любимым делом? Насколько сильно нужно быть увлеченным своим делом, чтобы донести до читателей не только продукт, но и культурную ценность книги?
Илья Воронин: Для нас книгоиздание это любимое дело, которое мы стараемся вести как бизнес, поскольку не хотим, чтобы всё загнулось после выпуска нескольких книг. Мы учимся на своих ошибках, рискуем и кайфуем всякий раз, когда получаем тираж новой книги. Безусловно, нужно быть крайне увлеченным человеком, потому что именно ты как издатель должен тормошить дорогих читателей, бегать как полоумный и кричать всем, чтобы они немедленно бросали всё и бежали читать изданную тобой книгу. А чтобы так бегать нужно верить самому в каждую изданную тобой книгу — ведь дорогой читатель рискует своим свободным временем, драгоценным активом, за который сражаются все вокруг — от кино и видеоигр до близких людей и ресторанов.
Александр Дым: Для меня это часть жизненного пути. Надо быть настоящим фанатом книг, чтобы этим заниматься. Надо ощущать внутреннюю миссию книгоиздателя и нести в себе любовь к книгам. Надо иметь изрядную долю коммерческого авантюризма и нюх на писателей. Очень много этих пресловутых ’’надо’’, которые вижу за фигурой издателя.
Издатель – это тот, кто наполняет духовную корзину общества. Это высокая миссия, без преувеличения. Это тяжелая и интересная профессия, не для всех.
Константин Харитонов: Книгоиздание — по-настоящему увлекательный и интересный процесс. Но и от мира розовых увлечений этот процесс крайне далек. Мало просто издать книгу, книга должна дойти до читателя, и здесь, конечно же, появляется фактор бизнеса, ведь книга должна иметь приемлемую цену, должна быть качественно сделана и, самое главное, появиться на полках книжных магазинов. Так что эти два момента довольно трудно разделить, если только не работать на какую-то узкую аудиторию или субкультуру.
Андрей Доронин: Я зарабатываю совершенно другими вещами и очень рад тому, что могу вкладывать какие-то свои средства для того, чтобы издавать книги, которые хочу я, которые хотят люди.
Достаточно сильно увлечен книгоизданием, я думаю об этом каждый день, я занимаюсь этим каждый день, мне это нравится. Все получается. Когда ты изначально не ставишь перед собой цель в проекте заработать денег. Обычно, как правило, не срастаются такие проекты. Когда ты искренне и честно хочешь сделать что-то для других людей, как для авторов, так и для читателей, то оно получается само собой и денег появляется ровно столько, чтобы всем хватило – и на перевод, и на издательство, и на верстку, все эти административные расходы. Если появляется какая-то небольшая прибыль с этого, это радостно. Думаю, если я решу зарабатывать книгами, то наверно мне придется полностью сменить список авторов и поступиться какими-то жизненными принципами. А я не хочу этого делать.
Дара Мортимер: Очевидно, нужно быть скорее слегка тронутым альтруистом, нежели бизнесменом, чтобы вообще взяться за это дело. Мастодонты вроде «Эксмо» в большей степени определяют, что именно будет интересно читателю читать, нежели сам читатель. Это я про массовость говорю. Себя же я вообще с натяжкой причисляю к лику Издателей, так как для меня это скорее библиофильство, чем чтобы то ни было еще. Мне действительно нравятся книги в бумажной обложке. Книга для меня как портал в другое измерение, где времени не существует, есть только запечатленная вечность. А мой Iphone умрет через годик-другой, и я никогда не вспомню про все скачанные и прочитанные с экрана книги.
YS: Как Вы считаете, есть ли будущее у печатной книги? Тиражи печатной продукции постепенно уменьшаются. Будут ли бумажные издания популярны, несмотря на относительную дешевизну и удобство электронных книг?
Илья Воронин: Да. Безусловно будущее у печатной книги есть, однако не думаю, что тиражи печатных книг когда-нибудь смогут сравниться с тиражами которые существовали в доинтернетную эпоху. Чтение книги — это приобретаемый навык, которому нужно научиться и который нужно полюбить. Но для того, чтобы его не разлюбить, нужно пережить один из самых страшных препонов — это школьные уроки литературы, на которых на протяжении многих лет тебе фактически отбивают всякое желание взять когда-нибудь печатную книгу в руки.
Как показала история — книга плохо переносится в цифру, хотя после изобретения MP3 и мгновенной цифровизации музыки, многие считали, что следующей на очереди книга. Этого, очевидно, не произошло и не произойдет. Мне кажется, что падение тиражей достигло своего дна. Хотя до сих пор не могу поверить, что 3 000 экземпляров средней книги это близкое к оптимальному в 140-миллионной стране. Думаю, что в какой-то момент и при изменении политической и экономической конъюнктуры мы увидим рост интереса к бумажной книге и чтению как полезному процессу.
Александр Дым: У книг в бумаге всегда будет свой поклонник. Чтение с материального бумажного носителя — это часть культуры, романтика; исконный исторический способ общения автора и читателя. Чтение с электронных носителей может быть эргономичнее, но оно лишено атмосферы общения с живой книгой. Бумажные книги дарят, коллекционируют, по ним учатся. У них свои жизненные циклы и аудитория, которая не готова заменять их электронными вариантами. У бумажных книг останется свой сегмент рынка и никуда не исчезнет, пока на Земле не вырубят последние деревья.
Константин Харитонов: Никаких сомнений в том, что бумажные книги будут еще долго востребованы, нет. Чтение бумажной книги и электронной версии это очень разные процессы, так что бумажные и электронные версии (гораздо более удобные для поиска конкретной информации, например), скорее выгодно дополняют друг-друга, чем противостоят. Вообще странно говорить о сокращении продаж бумажных версий книг в контексте только развития технологий и возможностей удобного чтения электронных версий. Стоит обратить внимание и на общее состояние экономики, на продолжающее уже несколько лет падение уровня (и так довольно скромных) доходов населения, увеличивающийся разрыв между, условно, богатым меньшинством и бедным меньшинством населения. Когда подобное положение дел в экономике страны изменится, можно быть уверенным что и книжные продажи оживятся.
Андрей Доронин: Я считаю, что у печатной книги есть будущее. Понятно, что тиражи падают, что книга становится чем-то таким дорогим важным, то есть для людей важно трогать книгу, для людей важно обладать ею. У меня нет такого опыта. Что я пошел к кому-то на чтение, чтобы мне подписали книгу с какими-нибудь пожеланиями, и я буду хранить. Все книги, которые есть у меня дома с автографами, оставлены моими знакомыми, к которым я приходил, это скорее ритуал. Но по своему опыту работы в издательском деле, я могу сказать, что в наших издательствах книги печатаются по 500 экземпляров. Все, после этого – стоп, добро пожаловать в интернет. Несколько раз я обращал внимание на то, что книги становились чем-то вроде раритета, их начинали искать, люди брали друг у друга почитать книгу. Это возвращение к старым временам, когда книга была и досугом, и культурным отдыхом, и воспитывала людей. Мне радостно от этого, потому что ко мне на чтения приходят люди разных возрастов, начиная, грубо говоря, от двадцати лет, и молодежи важно иметь бумажную книгу. Меня радуют фотографии, которые люди выкладывают в социальных сетях. Они идут в магазин, покупают там мою книгу, сейчас допустим, речь идет о моей книге, потом они выкладывают это в интернет. Я смотрю комментарии у этих людей, которые оставляют их подписчики, и это дарит положительные эмоции. Мне кажется, бумажная книга сохранится, но в плане простоты продвижения интернет, конечно же, впереди. Бумажная версия книги, в моем случае, станет приложением. Приложение на память, приложение как подарок. Ну и бумагу, как ни крути, приятно трогать.
Дара Мортимер: Вопрос из области пророчеств, конечно. Случиться может вообще что угодно уже сегодня, поэтому выдвигать любую из гипотез дальнейшего развития ситуаций, и ставить её себе как фарватер для умопостроений или описания картины мира, — не стоит. Может быть Анонимус хакнет все наши компы и устройства нахрен так, что никакой приватности не останется в принципе, например — скачал книжку нелегально — плати, чувак, огромный штраф. Или другая гипотетическая ветка событий — мы все живем в великолепном 2119-м, у каждого в голову вмонтирован чип, поставляющий информацию прямиком в мозг, и мой пра-пра-правнук в свои 6 годиков уже «прочитает» половину мировой литературы на 25 языках. Библиофилы— анархисты шифруются в городских катакомбах и перепродают друг-другу за крышечки, трясущимися руками обгорелые экземпляры Библии Уиклифа. Посмотрим..